Статья из Лукоморья
Синдром Поиска Глубинного Смысла (СПГС) или синдром школьных уроков по литературе — заболевание, наиболее симптоматичным проявлением которого является непреодолимое стремление искать глубокий смысл в тех или иных произведениях искусства. В анамнезе часто превалирует желание индивида позиционировать своё увлечение как высокоинтеллектуальное. В более редких случаях подобное стремление является следствием реальной заинтересованности ну или же паранойи
В интернете данное заболевание чаще всего наблюдается среди школьников и интеллектуальных снобов. B карательной психиатрии для обозначения сего явления используется термин апофения.
Поциэнты, страдающие клинической формой СПГС, склонны искать скрытый смысл в произведениях других поциэнтов, страдающих острой формой шизофазии, которая, кроме того, осложнена наличием целого букета когнитивных искажений
«Автор хотел сказать…» — это одна из основных тем для высокоинтеллектуальных бесед людей с прогрессирующим синдромом ПГС и нахлебников от культуры. Причём сам автор произведения их выводы как минимум пингует за очередную порцию побочной ереси, как максимум — начинает обильно срать кирпичами, когда разбор полётов затрагивает его душевное здоровье.
Также сия тема типа «Автор хотел сказать…» используется в качестве особо изощрённой пытки в виде написания сочинения на уроках русского языка и литературы. Экзекуция непременно приурочивается к моменту прочтения очередного классического произведения из школьной программы. Текст опуса должен, по замыслу преподавателя, раскрыть глубинный смысл произведения, заложенного в него автором, но скрытом от читателей по причине, о которой сам сочинитель даже и не догадывался. Причём, судя по всему, сей смысл изложен автором на бумаге исключительно невидимыми чернилами в иносказательной форме, посредством тонких намёков и записан между строк. И только некоторые прогрессивные современники, а также и современная молодёжь способны в полной мере осознать всю истинную глубину авторской мысли (которая, заметят олдфаги, зачастую подозрительно совпадает с Генеральной Линией Партии и Правительства, в отличие от того, что автор написал открытым текстом). В целом это очень важно, и нормальный подросток просто не может нормально развиваться, если не осознает всей важности процесса и не причастится. Вот только следует заметить, что вопреки желанию инквизицииучителей развить у жертвы умения: «скрыточтение» и «скрытопись», повышение экспы у подопытных вызывает лишь неконтролируемое развитие умения «копипастить», которое, по достижении максимального скилла, позволяет практически без затрат маны кастовать следующие заклинания: «написать научную работу», «написать диплом» и «сотворить Диссертацию». Последние, полученные путём успешного кастования заклинания прилежными учениками, чуть более чем полностью посвящены исследованию важных народнохозяйственных проблем. Результаты двигают прогресс в этой стране вперёд в пропасть.
Истинный взгляд автора на этот вопрос как никогда хорошо отображён в следующей цитате с БОР’а:
... Автор хотел сказать своим произведением, что ему глубоко противны учителя литературы и прочие словесники, которые заставляют школьников штудировать его произведения и писать сочинения о том, что «автор хотел сказать...» Автор также в гробу видал литературных критиков, искусствоведов, библиографов и остальных вторичных паразитов, которые слетаются на его произведения, как мухи на плафон. Особенно автору омерзителен тот картавый хрен в телевизоре, который учинил цикл передач про автора. Пока автор был жив, он таких эстетствующих кастратов шваброй сношал.
В то же время следует чётко понимать, что находится и немало пейсателей, невозбранно пользующихся этим качеством публики, и подсовывающих ей очередную хуиту под видом произведения, полного глубокого скрытого смысла. Это явление было прекрасно описано Александром Зиновьевым в книге «Гомо Советикус»:
Не ищите затаённого смысла в моих словах. Я всегда говорю без намёков и иносказаний. И не оставляю ничего невысказанного и недосказанного. Я вообще не верю в мысли между строк и в литературные айсберги. Когда людям нечего сказать, они маскируют ничтожность говоримого ими ложной видимостью, будто у них есть скрытое мощное основание и затаённая глубина мысли. Блестящие примеры на этот счёт дают не только писатели, но и кинорежиссёры. Был у нас в учреждении сотрудник, которого считали величайшим мыслителем именно за то, что он был мастером насчёт «айсбергов» и «между строк». Когда он довёл своё искусство до предела, то есть вообще стал обходиться без строк, между которыми помещались его мыслительные глубины, и без надводной видимой части своих «айсбергов», мы поняли, что он — заурядный паразит и дурак. Но репутация мыслителя за ним сохраняется до сих пор. Моё положение имеет то преимущество сравнительно с такими мыслителями, что мои «айсберги» не имеют подводной части, а между строками нет промежутков.
Также не стоит сбрасывать со счётов всяческую полупрофессиональную мишуру — журнализдов, литерастов, судентов филфака и работников младшего, а порой, что самое страшное, и старшего научно-гуманитарного звена, толкающих лютую пургу под видом «мнения авторитетных источников». Диплом, как известно, совершенно не гарантирует наличие у человека задатков к делу, которым он решил зарабатывать себе на хлеб, равно как и не гарантирует наличие моска вообще.
Персонажи Винни Пуха живут, на первый взгляд, крайне безобидной инфантильной жизнью в лесу: пьют чай, обедают, ходят в гости, лазят на деревья, собирают шишки и жёлуди, сажают цветы, пишут стихи, посылают друг другу послания, охотятся за воображаемыми лютыми животными и при этом постоянно разговаривают. Между тем и благодаря этому подобно внешне безобидному и безоблачному детству (а ведь в Винни Пухе изображён мир детства — с этим никто не станет спорить), которое проникнуто, как показал психоанализ, напряжённой сексуальной жизнью, весь текст Винни Пух проникнут изображением детской сексуальности. В классическом труде «Анализ фобии пятилетнего мальчика» 3. Фрейд проанализировал сексуальный невроз пятилетнего мальчика Ганса, страдающего навязчивой фобией — боязнью больших белых лошадей. Не будем пересказывать содержание этого увлекательнейшего произведения, тем более что оно теперь вполне доступно [Фрейд 1990а], но обратим внимание на устойчивую связь между детской сексуальностью и воображаемыми животными-монстрами[2], которые снятся мальчику или которых он выдумывает.
— московский филолог и философ В. П. Руднев
СПГС страдало и советское образование. Причем в не менее радикальных формах.
В детстве я совершенно не понимала, в окружении каких людей живу. Ну бегает со мной наперегонки Корней Иванович, ну написал мне Валентин Петрович сочинение, заданное в школе на тему «Образ главного героя в повести Катаева „Белеет парус одинокий“». Самое интересное, что он получил за него тройку и потом дико хохотал, изучая мою тетрадь, всю испещренную красными замечаниями, начинавшимися со слов «В.П. Катаев хотел сказать…»
— Из автобиографии Дарьи Донцовой